Сравнение осознанных сновидений с неосознанными.

Если вас интересует мужская обувь киев, то мы можем помочь вам. Для этого пройдите по ссылке и узнайте больше.

Хотя до совсем недавнего времени осознанным сновидениям, как явлению отличному от обычного сновидения, уделяли совсем мало внимания, тем не менее, возможность осознавать своё положение в сновидении иногда упоминалась, по крайней мере, косвенно, ещё с древних времён. Это и не удивительно, если принять во внимание, что осознанное сновидение является формой переживания, свойственного большинству людей. Удивительно однако то, что, когда о такой возможности упоминали, то её включали в общие рассуждения о сновидениях, не выделяя осознанные сновидения в отдельный класс. Фрейд, великий толкователь сновидений, знал о возможности осознанности в сновидениях, но он очевидно не считал, что они могут представлять собой явление, вполне отличное от точки зрения психиатрического толкования:

Напротив того, есть лица, которые несомненно сознают, что они спят и что им снится, и что им, следовательно, присуща сознательная способность направлять свои сновидения. Такой субъект недоволен, положим, оборотом, который принимает сновидение, он прерывает его, сам не пробуждаясь при этом, и начинает его сызнова, всё равно как популярный писатель по желанию даёт своей пьесе более благополучную развязку.

(Фрейд, 1954)

Как станет ясно, осознанные сновидения отличаются несколькими важными признаками от обычных сновидений, и что бы мы ни думали о принципах, которые управляют построением обычных сновидений, те, которые управляют содержанием осознанных сновидений, конечно, нужно рассматривать отдельно. Например, хотя Фрейд и полагал, что обычные сновидения определяются побуждением к исполнению желания, они часто содержат гротескные или неприятные элементы. У осознанного сновидения, с другой стороны, может быть приятная и раскрепощающая эмоциональная атмосфера, к которой обычные сновидения едва ли приближаются. Например, одна из наших субъектов пишет:

Идя по прекрасной усаженной деревьями улице, я поняла, что вижу сон, и меня наполнило умиротворение. Был осенний пейзаж, и земля была устлана ковром из хрустящих, коричневых и золотистых листьев. Улица выводила на освещённую солнцем поляну; ко мне в руку спустился воробей, и я с совсем близкого расстояния рассматривала его естественную внешность и великолепную окраску перьев. Созерцая эту картину я испытала чувство удивления от того что я могу созерцать - в одном только воображении - такие яркие детали и красоту.

(Субъект E.)

Нам кажется, что определённые переживания в осознанных сновидениях, вообще говоря, намного легче считать исполнением желания, чем это имеет место в обычных сновидениях. Во многих случаях можно предположить, что переживания соответствуют тому, что человек выбрал бы сознательно, если бы его спросили, что он хочет видеть во сне этой ночью. Другими словами, кажется, нет необходимости ни прибегать к различию между явным и скрытым содержанием, которое фрейдистские толкователи сновидений используют в своих толкованиях, ни обращаться к таким механизмам как замещение, сгущение и символизация, как то они делают для объяснения желаний, предположительно, лежащих в основе обычных сновидений.

Различия между содержанием осознанных и обычных сновидений может оказаться интересной областью для дальнейшего исследования психиатрами и психоаналитиками. Обзор количественных сравнений между явным содержанием осознанных и неосознанных сновидений был проведён Гакенбах (1988), который вскрыл меньше различий, чем можно было ожидать. Возможно, что для изучения различных символических функций осознанных и неосознанных сновидений следует разработать специальный метод. Увы, в данном направлении ещё мало что сделано. Однако, при условии что будет разработан метод исследования этого вопроса, мы можем предположить, что осознанные сновидения представляют выполнение желания на уровне личности, находящейся ближе к нормальному бодрствующему сознанию, чем в случае обычных сновидений.

Эмпсон (1989) обращает внимание на два других признака, которыми осознанные сновидения отличаются от обычных сновидений. Первый из них - чувство контроля над ситуацией. Вот как он говорит сам: «Видя сон (неосознанно) мы являемся зрителями разворачивающейся драмы, и редко когда у нас возникает ощущение контроля над ситуацией.» Осознанный сновидец, напротив, обретя осознание, вряд ли будет чувствовать себя просто пассивной жертвой событий, как в случае обычных сновидений, и особенно кошмаров. Он может даже предпринять попытки в сновидении, чтобы изменить его ход или содержание, и таким образом взять под контроль переживание в большей или меньшей степени. Мы обсудим различные степени успеха, которым увенчиваются такие попытки более полно в девятой главе.

Второе отличие осознанного от неосознанного сновидения, на которое обращает внимание Эмпсон, касается степени рассудительности сновидца. Аллен Рехтшаффен (1978) выдвинул на первый план то, что он называет «односторонностью мышления» [singlemindedness] обычных сновидений, обращая этим внимание на то, что в обычных сновидениях мы, как правило, не размышляем над нашим собственным «потоком сознания». В бодрствующей жизни этот поток, можно сказать, расщеплён на две составляющие, так что каждый человек нечто переживает и параллельно размышляет над этим переживанием. Это расщепление сознательного переживания, кажется, редко происходит в неосознанном сновидении. Для осознанного сновидца, напротив, характерно размышление над своим переживанием во время его протекания; действительно, такие размышления являются одной из самых характерных особенностей осознанных сновидений.

Ещё один недостаток обычных сновидений, на который Рехтшаффен обращает внимание, и который может пролить свет на отношения между сновидением и воображением в бодрствующем состоянии, состоит в том, что в сновидении нельзя «воображать» явно. Он пишет: «Я не помню такого сновидения, которое можно было бы рассказать так: Ну, я видел сон о том-то и том-то, и когда я это видел, я представлял себе совершенно другую сцену.» Как выражается Эмпсон: «Как это ни парадоксально, но видя сон (неосознанно) у нас нет воображения». Осознанные сновидцы, с другой стороны, нашли возможным экспериментировать с «воображением» в осознанном сновидении, хотя и с переменным успехом. В одном таком случае, такая попытка нарушила текущую картину воображения.

Заключительное различие между осознанными и неосознанными сновидениями касается их степеней запоминаемости. Как известно, обычные сновидения легко забыть, и люди, которые хотят запомнить их, часто находят необходимым сделать письменную запись как можно скорее по пробуждении, прежде чем любые другие заботы овладеют их умом. Осознанные же сновидцы, наоборот, не страдают от последующей потери памяти, однако, это наблюдение несколько сыровато и могло бы быть проверено дальнейшей экспериментальной работой. Было, например, установлено, что, если люди просыпаются от обычных сновидений и собираются позвонить по телефону в бюро погоды, прежде чем они сделают запись своих сновидений, то их воспоминание серьёзно ухудшалось. Было бы интересно выполнить подобный эксперимент с осознанными сновидцами, чтобы посмотреть, ухудшит ли их воспоминание этого сновидения подобная процедура немедленно по пробуждении от осознанного сновидения заметным образом.

Очень широко обсуждался вопрос, почему впечатления, полученные во время обычных сновидений, плохо вспоминаются. Эмпсон придерживается предложения Рехтшаффена, что, по крайней мере, часть этой трудности обусловлена отсутствием размышления [unreflectiveness] в обычных сновидениях. Он пишет:

Наше сознательное балансирование вниманием между рассудительным, оценочным потоком мышления и мышлением, важным для выполнения текущей задачи, жизненно важно для наших нормальных процессов запоминания... Полная забывчивость (обычных) сновидений может быть объяснена в терминах «смирительной рубашки» единственного потока мышления, предотвращающего возникновение любого... намерения (запомнить).

(Эмпсон)

Эмпсон приводит замечание, которое Эрасмус Дарвин сделал в 1794 году: «Мы никогда не задействуем наш разум или память в сновидениях.»

Если эта нехватка критического самонаблюдения и в самом деле является причиной склонности обычного сновидения к его последующей амнезии, это, конечно, объясняло бы факт, что осознанные сновидения гораздо меньше склонны к этому. В осознанном сновидении человек знает и критически настроен по отношению к своему собственному переживанию, как и в бодрствующей жизни, хотя могут быть и ограничения этой явной рациональности.