А.Э.Уэйт. Могущество Бога в Каббале.

Теперь от общего обзора документов во всей их целокупности, от проблемы их датировки, традиционных и прочих заглавий, которыми их принято называть, оставив пока в стороне тех, кто развивал дальше тайную традицию, наше исследование переходит к самой традиции, чему и будут посвящены четыре последующие книги. В первой мы рассмотрим каббалистическую концепцию Бога и эволюции вселенной; во второй учение о душе в человеке и гипотезы о высших духовных сущностях; в третьей взгляд на отношение Бога к человеку от райского состояния до воскресения; и в четвертой более глубокие вопросы, затрагивающие Святую Шхину и Тайны пола. Если вы хотите заказать доставку чистой воды в Новосибирске, то мы можем помочь вам. Чтобы узнать больше, пройдите тут по ссылке прямо сейчас.

Выдвигаемые время от времени предложения условно разделять каббалистические доктрины на метафизические и физические полезны в плане схематизации, при условии, разумеется, что это не будет понято как четко выраженная демаркационная линия, отмечающая разветвление каббалистической литературы на расходящиеся русла, и, уж конечно, не в том смысле, что Каббала предлагает некую естественную историю мироздания. Если речь и может идти о физике Каббалы, то это не что иное, как трансцендентальная физика. Не допуская разделения между Богом, Человеком и Природой¹, наука, должная объяснять их, точно так же одна, и лучший способ изучить ее – это встать на ее точку зрения, с которой мироустройство видится в перспективе вечности как некий предустановленный порядок. Она берет за точку отсчета тот Абсолют, который – и в этом цель всей основоположной Мудрости – должен быть познан или сообщен человеку; она пытается выявить переход от Абсолюта к относительному, от ноуменального к феноменальному и установить цепь соответствий между бесконечным и конечным. Вместе с тем это больше чем просто попытка навести мост через бездну, пролегающую между безвременным и временным; и этой стороной она смыкается с философией в ее общепринятом значении. Посредствующие ступени этого перехода образуют лестницу восхождения, по которой человек возвращается к Божественному; и, следовательно, это нечто большее, чем объяснение вселенной: это, выражаясь корректно, сумма религии, и, поскольку она основывается, не важно каким образом, на тех Писаниях, что и евреи и христиане в равной мере признают как откровение Божие, руководство истинной религии, нас живо интересует та глубина и тайна, которые Каббала стремится привнести в Библию. Мы также увидим, что она совершенно адекватно описывается как система Теософии, приложение мудрости Израиля к тайне Всевышнего, начиная, как и следовало ожидать, с признания того, что она непостижима, что за нашими самыми возвышенными концепциями всего самого Божественного, как и за различными правдоподобными иллюзиями, стоит неведомый и непознаваемый Бог². Даже в древней еврейской идее мистического слияния с Богом, сложившейся задолго до Зогара, во всяком случае в его нынешнем виде, Божественная сущность ускользает от человеческого постижения. Мы, несомненно, можем знать Бога, но не Бога в Себе, богопознание возможно для нас – ex hypothesi – через Божественную манифестацию, что может происходить двояким образом – либо через посредство Закона Природы, то есть материальную вселенную, либо через Закон Благодати, что есть манифестация Бога в Его взаимодействии с душами избранных. Мы увидим, что оба этих способа сакраментальны по своему характеру, а сакраментальная система и является внешним облачением или формой любой мистики. Для еврея-каббалиста Закон и Завет были знаками или тайнами, таящими в себе возможности разнообразных интерпретаций, а весь внешний мир служил знамением и метафорами. Вполне естественно поэтому, что за буквальным значением написанного слова стремятся найти другой, скрытый смысл. Еврейский менталитет был так устроен, что за всяким внешним смыслом искал внутреннее содержание, противоположное внешнему, что более всего поражает современного исследователя и кажется ему неестественным и противоречащим здравому смыслу.

В вечности, предшествовавшей всякой манифестации, о которой шла речь, Божество было замкнуто в Себе и сущность Его превосходила возможности человеческого постижения³. Сказано, что Слава Святого столь возвышенна и столь высоко превознесена, что она остается вечной тайной: человеку не дано проникнуть в Божественную Мудрость. Место ее вознесения неведомо ни человеку, ни ангелам⁴; именно это имеет в виду пророк, возвещая: «Благословенна слава Господа от места своего!» Имена, усваиваемые Божеству в этом состоянии непознаваемости, не Имена, репрезентирующие модус Его бытия или Божественную Природу: это чисто философские гипотетические конвенции; их назначение – указывать на то, что Бог до Своего Самораскрытия безымянен в Своей непостижимости⁵. Он Ветхий и Ветхий из всех Ветхих (Древний из Древних), что относится исключительно к Его предвечному существованию; и Он Скрытый из всех скрытых, но это описывает только Его потаенность. Таким образом, мы подступаем к доктрине Бесконечности, как выражена она в Зогаре: это тайна Эйн-Соф, или Божественной Сущности, пребывающей в простоте и неделимом совершенном единстве. Латинский эквивалент – fine carens⁶, то есть бесконечное; но вместе, в силу самостоятельного значения слова «Эйн», сюда привносится абстрактная концепция ничтойности, как последняя попытка регистрации невыразимой природы модуса беспредельного⁷. Эйн-Соф, помимо того, понимается как бепредельная тайна Божественной Мысли, средоточия всего и тайны всех тайн⁸. В Зогаре, в общем, не так уж много по-настоящему содержательных высказываний об этом состоянии Божества⁹, а в предшествующей Зогару Книге Творения, как мы уже убедились, эта тема вообще не затрагивается. Первые подступы к ней мы находим в комментариях школы Ицхака Слепого к Книге Творения¹⁰.

Согласно Книге Сокрытия, Его место обитания не есть место, буквально: locus qui non est. Здесь мы на знакомой почве и слышим отзвуки знакомых идей из прошлого; подчас даже складывается впечатление, будто Зогар перелагает на свой символический язык Псевдо-Дионисия Ареопагита¹¹. Non-Ens, пребывающее в Non-Est, – это метафизическая тонкость, посредством которой, последовательно отбрасывая атрибуты, пытаются выразить невыразимое, сформулировать идею неявленного, необусловленного бытия абстрактной сущности. Это Мистическое богословие в другой языковой форме, со своими нюансами, но за небольшим трактатом предполагаемого Ареопагита открывается все поле неоплатонического умозрения, а за Зогаром следуют его комментаторы с удивительной способностью методологизировать и материализовать все, попавшее в их руки, и среди них рабби Моше из Кордовы¹², утверждающий, что Причина причин называется Эйн-Соф, поскольку Его величие беспредельно и нет никого, кто мог бы Его постичь разумом. Это, в сущности, тавтология; однако следует признать, что поздняя Каббала в известном смысле развивала умозрения об Эйн-Соф и вытекающие из этой концепции выводы. Ее помещали выше Кетер на Древе сфирот, и эта первая сфира – сфера или число – мыслилась как Престол неизреченного Божества. Эйн-Соф, по этой трактовке, пребывала в Его сокрытости¹³.

Как мы увидим дальше, эта каббалистическая концепция близка к более поздним формам спекулятивной философии под именем Абсолюта, термина, в последнем анализе избегшего те же непреодолимые интеллектуальные трудности, а вернее, символизирующего наше интеллектуальное признание того, что превосходит наши познавательные способности¹⁴. В этом Абсолюте обретается сущность, или потенция, всего¹⁵; было бы неточно говорить, что это принцип бытия, лежащий в основе объективного состояния, именуемого существованием, поскольку существование – это состояние конечного и сотворенного, хотя в нем есть истинный и реальный смысл, по которому Бог охватывает весь видимый мир и пребывает в нем¹⁶. Эйн-Соф – это состояние бытия Бога в Себе¹⁷, из чего следует, что с каббалистической точки зрения существует явленное состояние Божественной Природы, и это, конечно, не видимый мир. Каким образом происходит подобная манифестация, мы узнаем из следующего раздела.

Само собой разумеется, что все обычные понятия о личном Боге превосходятся этим Non-Ens или Non-Ego (Не-Я) каббалистов. Оно абсолютно просто, единство без какого-либо множества, превыше всякого числа, превыше Мудрости, которая, как увидим, есть, вместе с тем, одна из первейших его эманаций. Не имеет оно и пола, отчего, строго говоря, некорректно пользоваться по отношению к нему местоимениями мужского рода. По Моше из Кордовы, ангелы ни просты, ни множественны по сравнению с ним. В книге Верный Пастырь¹⁸ говорится: «Горе тому, кто придает Богу какой бы то ни было вид или атрибут, даже из принадлежащих Ему; но еще большее горе тому, кто уподобляет его сынам человеческим, чей состав земной, а потому подвержен тлению и гибели! Нет представления, которое бы было в состоянии удержать Его, если только Он Сам не раскрывает Себя, проявляя Свое владычество и через посредство какого-либо из Своих атрибутов. Рассматривая это отвлеченно, у Него не может быть атрибута, концепции или идеального образа. Он сравним только с морем, заполняющим некую великую емкость, как, например, его ложе в земле, где оно образует для себя определенную вогнутость, по которой мы можем начать расчет размеров самого моря».

Итак, подводя итоги, скажем, что Зогар свидетельствует: 1) что Бог, по существу, не имеет формы¹⁹, но в Своей манифестации Он видится или распознается в различных аспектах, сообразно фазам или ступеням Самораскрытия, которые развертываются в изучении Путей Мудрости; 2) что величайшая из всех тайн – это тайна Ничто²⁰, именно: Святейшего Ветхого, из Которого исходит Свет²¹, несмотря на это, утверждается также, что 3) в сущности Бесконечного нет ни интенций, ни светов, ни сияния²², объяснение же в том, что, хотя всяческий свет излучается Им, сияние этих светов не столь ясное, чтобы человек мог постичь природу Бесконечного: это Верховная Воля; 4) и опять, несмотря на это, жертва, цель приношения которой утверждение единства со Святым Благословенным, восходит в Эйн-Соф, поскольку все совершенство стремится слиться с Таинственным Неведомым²³, что есть Цель всех желаний, хотя в Эйн-Соф нет желаний, но они существуют только благодаря ей; 5) что Эйн-Соф символизируется буквой Алеф²⁴. Из этого, очевидно, следует, что позднейшая Каббала оставалась полностью в пределах этой символической системы, когда помещала Эйн-Соф как Скрытый Свет над Кетер, в качестве главы Древа сфирот.

Примечания

¹ Мы говорим о мистической связи, что касается пантеистической доктрины всеединства, то она абсолютно чужда вероучительной позиции Каббалы.

2 По Зогару, нет никакой возможности узнать, что скрывается за этим Принципом, поскольку он никогда не нисходит до нашего незнания и превыше всякой мудрости. См. Малое Собрание, где, например, идет речь о Caput quod non est caput… quod non comprehendur Sapientia nec intellectu. Kabbala Denudatae Tomus Secundus. P. 528. Ср. перевод Де Поли Sepher Ha Zogar. Vol. VI. P. 83.

3 В трактате Верный Пастырь, входящим в Зогар, говорится от имени рабби Шимона бар Йохая, что до того, как Бог создал архетипическую идею, легшую в основу формирования мира, Он был один, без формы или подобия, и потому Он был непознаваем. См. Райа Мегемна в Кремонском издании Зогара (Pt. II. Col. 73). Ср. версию Де Поли (Vol. III. P. 192). Действительно, не было разума, способного познать Его; однако за этой кажущейся сложностью, возможно, стоит мысль о том, что этот предполагаемый период незапамятного покоя Божества сейчас вне пределов возможности постижения человеческим умом. Мы не в состоянии помыслить состояние или период, когда мира не было, а был один Бог. Необходимо, вместе с тем, понять, что сущность данного предмета ускользает не только в подобной попытке упрощения, но и с позиции Зогара. Бог в Своей предельной трансценденции вечно пребывает в таком состоянии, которое здесь постулируется как предшествующее творению.

4 Zohar. Pt. I. Fol. 103a; Pt. II. Fol. 18. См. также: Иез., 3: 12.

5 Это Высшее состояние Зогар передает вопросительным местоимением «Кто?». Самая ранняя мистика говорит о том, что Бог был один со Своим Именем; речь идет о Божественном Тетраграм-матоне, который, по Маймониду, предшествовал всему творению.

6 Apparatus in Librum Sohar pars prima. Kabbala Denudata. Vol. I. P. 81.

7 В учении Зогара этот момент выделяется особым образом. Мы только что убедились на примере Верного Пастыря, что, по Зогару, до Сотворения мира Бог был один, без формы и без подобия. Сказано также, что запрещается репрезентировать Его в этом состоянии при помощи какого-либо образа, даже Святого Имени либо буквы или точки (Zohar. Mantua ed. Pt. II. Fol. 42b).

8 Ibid. Pt. I. Fol. 21a; De Pauly. Pt. I. Fol. 129; Liber Occul-tationis, seu Mysterii. Ch. I. § 5; Kabbala Denudata. Vol. II. P. 348. Ср. однако, перевод Де Поли (Vol. IV. P. 137).

9 Есть, правда, глубокие положения о Цуре, высшей ступени, или форме, души.

10 Необходимо указать на это, поскольку в данном вопросе царит полная путаница. Розенрот свои латинские переводы фрагментов Зогара снабдил подстрочными комментариями, дающими ложное представление о рассмотрении этой темы в тексте. Франк (Franck. La Kabbale. P. 173–176) вводит термин «Эйн-Соф» в выдержки из Зогара, что определенно не является прямым переводом. И наконец, Мазерс (Mathers. The Kabbalah Unveiled. 1887), который не смог корректно перевести даже с латинского перевода Розенрота, воспроизводит примечания последнего с собственными дополнениями, только усугубляя путаницу.

11 Предшественники зогарической доктрины в прошлом, разумеется, вне поля моего рассмотрения, за исключением тех случаев, когда в этом есть прямая необходимость и источники под рукой. Всему есть свои пределы; нельзя объять необъятное. Для более полного обзора требуется компетенция, на которую я не претендую, а садиться за школьную скамью в моем возрасте уже поздно. Впрочем, и имеющихся знаний достаточно, чтобы видеть великие темы в правильной перспективе и уметь найти их переклички в разных культурах.

12 Пардес Риммоним, или «Сад гранатов» (Paradis of Pomegranates. Tract. III. C. I). Моше из Кордовы принадлежит к более поздней школе Каббалы, и его экзегетические трактаты не обладают авторитетностью каббалистических первоисточников.

13 См.: Kabbala Denudata. Apparatus in Librum Sohar. Pars Prima. P. 81.

14 См., однако: Porter N. The Human Intellect. London, 1868, где утверждается, что при правильной дефиниции Абсолют познаваем. Мы же, говоря об Абсолюте, имеем в виду ту зону познания, которую Герберт Спенсер определяет как неопределенную и не поддающуюся формулированию.

15 Х. Вронски (Hoene Wronsky), математический трансцендентализм которого пользовался некогда большим авторитетом в среде французских поклонников Каббалы, настаивает, что реальность Абсолюта есть первый принцип разума и что без этого любое утверждение разума не имело бы ценности. На этом принципе как на необходимом условии он строит «абсолютную философию» в своем Apodictique.

16 По Зогару, Бог имманентен всему сотворенному или эманируемому и в то же время трансцендентен всему сущему.

17 С.Л. Макгрегор (S.L. Macgregor) абсурдно называет его «негативной экзистенцией». См. The Kabbalah Unveiled, куда, как уже было отмечено, входят переводы трех зогарических текстов с латинского перевода Розенрота. В своих «Основных Началах» Герберт Спенсер еще в 1867 г. дал четкое определение: «Необусловленное должно определяться как позитивное, а не негативное».

18 Цитируется в Бет Элохим, или House of the Gods. Disertatio I. Ch. I; Kabbala Denudata. Vol. II; Partis Tertiae Tractatus I. Pneumatica Kabbalistica. P. 187. Но см. перевод Де Поли (Vol. III. P. 193). Он значительно короче, и в нем утверждается, что формы, в которых Бог являет Себя, чисто субъективные.

19 Zohar. Pt. I. Fol. 275a; Pt. II. Fol. 644. В обычной для Зогара очаровательной манере текст основывается на авторитете Песн., 7: 12, 13: «Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли лоза виноградная». Это противоречит рассказу в Талмуде о сыне Зомы, одном из четырех мудрецов, вошедших в Таинственный Сад: однако он остался с внешней стороны виноградника, что следует понимать как то, что он не вступил на Путь Высшей Мудрости.

20 Zohar. Pt. II. Fol. 64b; Pt. III. Fol. 283. Основывается на Исх., 27: 7: «…они искушали Господа, говоря: есть ли Господь среди нас или нет?», что понимается как различение между Ветхим и Яхве, что, конечно, противоречит идее единства Бога, не важно, явленного или неявленного.

21 Zohar. Pt. II. Fol. 43b; Pt. III. Fol. 194.

22 Ibid. Pt. II. Fol. 239a; Pt. IV. Fol. 267.

23 Ibid. Pt. II. Fol. 26b; Pt. V. Fol. 74, 75.

24 Ibid. Pt. II. Fol. 275a; Pt. V. Fol. 597.